Своими воспоминаниями о трагической гибели группы Дятлова поделился старший брат Юрия Кровонищенко – Константина Алексеевич с корреспондентами «КП». (http://www.kp.ru/daily/26189.7/3077229/) .

   «Брат Юрия – Константин Алексеевич живет ныне в Киеве. Вот что он рассказал нам.
   - В 1959 году я жил на Урале. Работал на верхнетагильской ГРЭС начальником смены электроцеха. Нас было в семье три брата. Я – 1931-го, Юра 35-го, Игорь 39-го года рождения. Я остался один, самый старый.
   Что про Юру сказать? Был он общительным и веселым парнем. Очень душевные стихи писал. Его любимая песня была «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно». И когда он погиб, мать нашла кусок базальта, приделала на него посеребренную плиточку с гравировкой вот с этой строчкой из Юриной любимой песни. Поставила на полку в память о Юре.
   - Как вы узнали о гибели Юры?
   - Я не помню, как получилось. Знаю, что они не вышли на связь вовремя. Начали их искать. Обнаружили тела первых пятерых туристов. И Юрку в их числе.

                                     ОТЦА КРИВОНИЩЕНКО СПАС СТАЛИН
   - Известно, что ваш отец был начальником строительства Белоярской ГРЭС. То есть, человеком довольно значимым, и он добивался правды о гибели Юрия, используя свой авторитет.
   - Да, он огромной стратегической стройкой руководил и был в звании генерал-майора. Про его авторитет могу рассказать вам такой случай. В 1949 году отец попал под следствие. На стройку раньше намеченного плана завезли эшелоны с цементом. Поскольку склады еще не были выстроены, цемент выгружать оказалось некуда. На отца завели дело в прокуратуре и могли наказать его очень жестко. Но, как сам он потом рассказывал, вызывают его в очередной раз к прокурору, и тот отцу говорит, что дело закрыто, продолжайте работать. А отец краем глаза увидел на столе у прокурора телеграмму: «Кривонищенко не трогать. Иосиф Сталин». Это что касается авторитета. Поэтому отцу удалось добиться похоронить Юру там, где решили родители. Когда отец вернулся из морга с опознания, то просто молчал. Я же его стал спрашивать, ты видел Юру? Он ответил, да, видел. И больше не проронил ни слова. Перед похоронами Юру в закрытый цинковый гроб положили. В дом его не поднимали, привезли во двор. Потом гроб в церкви при кладбище поставили. Но не отпевали. Тогда не принято было. Потом мама сказала – оставьте меня одну. Все вышли из церкви. Она минут 10 была там, плакала, наверное. А потом уж похоронили и всё... .
   - А после-то отец рассказывал, какой был Юра в морге? Цвет необычный?
   - Он ничего не рассказывал. Не хотел, возможно, нас травмировать. А ребята поисковики на поминках говорили, что трупы были все черные.
   - Но, наверное, спустя годы, эту трагедию в семье вспоминали, и отец говорил по какой причине туристы могли погибнуть?
   - Нет, никогда. Все, что мы знали, что палатка, разорванная ножом, и они выходили через эти дыры. Это уже позже начались разговоры, что там было какое-то испытание военное. Еще говорили, что это была ракета, которая летела на Новую Землю из Казахстана, но не долетела.
   - Как вы полагаете, если отец не заводил разговоров, не строил предположений о гибели Юрия, то, быть может, он знал всю правду? Только это была такая правда, которую он не мог разглашать по суровым правилам того времени?
   - Все может быть. Возможно, его упредили строго. Но я не знаю. Даже когда мы с батей собирались за столом, то на эту тему никаких разговоров не было. Если я отца спрашивал, то он уходил от разговоров. Погиб и погиб, и всё, несчастный случай. Если чего-то и знал отец, то не успел сказать. Он умер внезапно в 1970 году. Было ему 63 года.

                           МАМА ЮРИЯ НЕ РАССТАВАЛАСЬ С ВЕЩАМИ СЫНА
   - А что ваша мама говорила по поводу трагедии?
   - Она тоже об этом никогда не разговаривала.
   - Что касается мамы, - вступила в разговор супруга Константина Алексеевича – Нина Пантелеевна, - то она всегда хранила у себя под кроватью чемодан с вещами Юрия – фуфайка, рукавицы и шапка, в которых он отправился в этот последний поход. В комнате висел большой портрет Юры. И в день его смерти мать садилась перед этим портретом и молча плакала. Мы, признаться, боялись этого чемодана, подозревая, что вещи в нем могли быть радиоактивными. А у нас ребенок. Но мама прожила с чемоданом до 83 лет и ничего. А когда ее не стало, то и чемодан мы похоронили.
   - Почему вы решили, что там вещи радиоактивные?
   - Я уж теперь и не могу сказать, но почему-то были такие страхи.
   - Когда вещи Юрия нашли на перевале, то именно на его штанах и на его свитере были обнаружены следы радиоактивности.
   - После окончания УПИ, - пояснил Константин Алексеевич, - в начале лета 1957 года Юра попал на работу на известный ныне завод «Маяк». Не знаю точно, чем брат занимался там, говорил, что у него в подчинении были солдаты. А скоро на предприятии случился взрыв могильника. Был достаточно крупный выброс радиации. Это известный факт. Вполне возможно, что эту радиацию на одежде он принес с предприятия. Ведь если у него в подчинении были солдаты, то он, вероятно, участвовал в ликвидации последствий взрыва. После этого он уволился, куда-то перевелся и пошел в отпуск. Из этого отпуска он уже и не вернулся.

                               НЕЗАДОЛГО ДО СМЕРТИ ЮРИЙ УВОЛИЛСЯ
   Уточним. Взрыв на «Маяке» случился 29 сентября 1957 года. И Юрий, наверняка, попал там под облучение. Отношения с предприятием у него скоро разладились. В семейном архиве есть заявление Юрия на увольнение от 15 августа 1958 года.
(Фото заявление об увольнении Юрия Кривонищенко из личного архива Константина Кривонищенко можно найти в оригинале статьи «КП»)
   Текст заявления на увольнение с резолюцией начальника предприятия:
   «Прошу предоставить мне расчет и уволить по собственному желанию с предприятия п/я 404/10 в связи с полным нежеланием работать в данной системе».
   И резолюция начальства на заявлении: «Считаю, оснований для увольнения у вас нет. Необходимо выполнить приказ начальника предприятия и приступить к работе на площадке «Озеро».
   Но Юра все-таки уволился. Взял передышку и отправился на Отортен. Не исключено, что в поход Кривонищенко пошел в той же одежде, в которой бывал на предприятии. А значит, что найденные на его свитере и штанах радиоактивные элементы могли быть подхвачены во время работы на аварийной площадке «Озеро».

   - Иные исследователи говорят, что вашему отцу в ответ на запрос в вышестоящие инстанции пришла бумага со словами «виновные наказаны»?
   - Я такой бумаги не видел и не слышал ничего о ней.
   - Как вы считаете, что там произошло?
   - Скорее всего, испытания какие-то неудачные. В те времена болтали еще и такое. Где-то недалеко от этого перевала была воинская часть. И вот вдруг посреди ночи они увидели какое-то свечение на небе. Солдаты повыскакивали из казармы. И там якобы такое творилось, что некоторые солдаты попали в психушку. Вот такие сплетни бродили.
   - А что было после 59 года в вашей семье?
   - Отца назначили начальником строительства Белоярской атомной станции на Урале. Он ее и построил. А когда начался монтаж атомного оборудования, его перевели в Павлодар. В начале 60-х годов он попросился на Украину. И его вернули на родину.

   Мы благодарим Константина Алексеевича и Нину Пантелеевну за радушный прием и за эти воспоминания.
   Из семейного архива мы взяли часть Юриных стихов. Кому-то они покажутся несовершенными, но зато хорошо нам рассказывают о характере этого парня. И пусть упокоится Юрий с миром, как и его товарищи по этому трагическому походу.

ЛИЧНОЕ
***
Лыжи в углу, рюкзак на шкафу,
Мандолина висит на стене.
Альбом фотографий. Письма друзей,
А походы - только во сне...
Заброшен судьбою к чертям на рога:
О туризме не слышали здесь,
«Фанатиком» все называют меня
И суют в «крокодилову смесь».
Смейтесь вы, носы спрятав в меха,
В жизни вам не узнать никогда,
Что значит на деле пурга в горах,
Как шумит на ветру тайга.
Не узнаете вы, что такое простор,
Когда на вершину влез,
И на сотни километров между гор
Зеленое море – лес.
Вам не знать, что такое обвал,
Как растет «саянский пруток»,
Не видать на живом марале рогов
И ревущий в пороге поток.
Вы привыкли и зиму, и лето встречать
За рамой двойной окна,
И не знать вам, какая это «моща» -
Ночевка зимой у костра.
Чем же кичитесь вы, смеясь надо мной?
Незнаньем своей огромной страны?
И едете в Лондон, Париж, Нью-Йорк
Станцевать рок-н-ролл, скушать пару лангуст
И купить себе стиль-штаны!
Мне вас жаль!
Ю.Кривонищенко.

Костер

Я гляжу на костер догорающий.
Гаснет розовый отблеск огня.
После трудного дня спят товарищи...
Почему среди них нет тебя?
Где теперь ты по свету скитаешься
С молотком, с рюкзаком за спиной,
И в какую сторонку заброшена
Ты бродячею нашей судьбой?
Может быть, по тайге пробираешься
По колено в болотной топи,
Иль под солнцем безжалостным маешься
Где-нибудь в казахстанской степи?
Может быть, ты в снегах Приполярья,
И пурга заметает твой след?
Может быть, этой утренней ранью
На Памире встречаешь рассвет?
Запорошена пылью дорожною
Сотни верст от жилья в стороне,
Может, ночь коротаешь беззвездную
И не думаешь ты обо мне?
И не знаешь, как часто ночами я
Подвигаясь поближе к огню
И с тоской о тебе вспоминая,
Эту грустную песню пою...
Я гляжу на костер догорающий.
Гаснет розовый отблеск огня.
После трудного дня спят товарищи...
Почему среди них нет тебя?
Ю.Кривонищенко